«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты провинциальных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже пятые сутки над Самарской сферой летают самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на камины возгорания, дежурят пожарные вагона и машины МЧС. несколько уселся в Борском и Кинельском районах и общенациональный сквер «Бузулукский бор», пожар подступил к большому городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: горит трава, потом ветер сносит огонь на малоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и побеседовали с людьми, которые стучат за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крошечный поселок на 40 с малюсеньким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома соседствует с ,целыми и невредимыми. 22 сентября в этой тихой теперь, на вид вымершей деревушке полыхал огонь: 16 домов, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились непреходящего дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже невысокое местное кладбище: каменные крестики на старых могилках обуглились и попадали, от цветков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке сидят две пожарники машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные скрываются в тени, которую отодвигает машина: вся деревенька возгоняется в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: стеречь как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: овальные сутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко обнаруживает жертвы — влажные шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно запылало первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит белозубый Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще доезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы додоезжали до Гвардейцев, они уже наполовину обгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже обгорел потом, — смеется он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо существовало сразкову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празковдник существовал — 22 числа как разков Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на агитационном патриотическом празднике, причем поводов существовало сразу несколько: День полиэтнического стяга и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День стяга РФ! Только у Великой странтраницы могут существовать Великие цели. В такой странтранице обязательно надлежащи существовать Герб, Гимн и Флаг», — читал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не гасил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувствование такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из окрестного мелкого поселка Борское в 10 часов утра сюда приезжает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выскакивает женщина в сибезмолвен халате, на безмолвен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестричка клинического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, врачуем всех», — радостно пересказывает она.

Дежурная группа из Борской больницы была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей врачихи Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — рассудительный пешеход Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне отвергает открытость своей коллеги, но та полна решимости все нам рассказать и показать. Все равно регулярно прийдется фотоотчеты мэру отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все первой необходимости… Тут у нас холодильник — сыворотку здесь храним. Мы длаем и оспы от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный медик распределил медикаменты, мы вот оделяем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем терапевту моему местному, она дешифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все подышали дыма, сатурация — всасывание кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут поселяются пожилые, но кушать и молодые семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в куртках и шляпах понуро садятся на траве, перед ними в земле мутная, вонючая вода. Бурят задвижку — в деревеньке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой водички в деревеньке больше нет. Бурильщики приехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас мэрия попросила, — ответствуют они.

— Тут остались столичные после пожара?

— Вот столичный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — юной румяный юноша — сидит на корточках, рядом на травке — смятая банка «Балтики» и упаковочка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, поведывает он. — Мы первее всех попали — наш дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами ходили сами тут. А рядом обгорел дом. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно перепугался — они поехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы горели днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: насыпали землю, чтобы огонь не пошел по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская сфера не видели со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — жене и сыну — повезло, не повезло иным его родным. «У меня родичи тут, у них дом в середке селения был — ничего от него не осталось. У них были и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сарайчики сгорели, все свиньи обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, поселяются у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на следующий после пожара день приехал в Немчанку и с обывателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не размышляли переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели племянника отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хохочет невесело. — Да что, он тут сам с ведром расхаживал — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне супруга говорит: «Андрей, я только сейчас оклемалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: явится — не явится. То супруга выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на момент пожара документы до сих пор валяются собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает канатная дорога, во время пожаров вращение грузовых товарняков приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно шныряет пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый глиняный домик за каменным забором. Эта часть деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно подышать от невероятного зноя. Невысокая светловолосая женщина в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но выглядит она невероятно бодрой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и приблизился вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь перепахано все было, видите, и все равно! Все вспыхивало перепаханное. Специальный комбайн ходил, все перепахал! Все вспыхивало. Тогда еще была вода, я прыгала поливала. Потому что дальше двинется сразу на свой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девки из деревни пришли: говорят, сготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, огонь вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит свой дом. И вдруг ветер поменялся! И побежал в сторонамтраницу поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди безлюдной комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными двинулась на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня ,целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он пройдал — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще пошел вместе со кавалькадой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в автоответчик говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи мэра с столичными существовали растиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выскакивают какие-то люди. Думала, обозреватели — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече уступать очередь — просто поглядела и ушла. А тут думаю: вот судьбутраница. Из калитки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбутраница к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо отделать навесные кабеля старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром сбежались те, кто заведует кабелями, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно существовало вообще даже не обнаружить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».