«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты столичных звезд не отменяют, и мэр не устает представлять чудеса

Поволжье . Уже шестые сутки над Самарской сферой летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на камины возгорания, дежурят пожарные поезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и этнический парк «Бузулукский бор», пожар придвинулся к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: вспыхивает трава, потом ветер переносит костёр на малоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но двадцатки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и потолковали с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крошечный поселок на 40 с большим особняков — стоит совсем пустой. Погоревшие дома контрастирует с целыми и невредимыми. 22 июня в этой спокойной теперь, на вид вымершей деревне полыхал огонь: 16 особняков, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились наихорошего дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже невысокое местное кладбище: каменные крестики на старинных могилках обуглились и попадали, от букетиков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на вьезде к Немчанке лежат две спасатели машины, рядом с ними — двухлитровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую поверждёт машина: вся деревня нагревается в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: стеречь как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: овальные полсутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко обнаруживает жертвы — влажные шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно вспыхнуло первым, и оттуда ветер принес костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит смешливый Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ездили (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), день почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доездили до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже сгорел потом, — хохочет он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо существовало сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на агитационном патриотическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День международного триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой страны могут быть Великие цели. В такой стране обязательно надлежащи быть Герб, Гимн и Флаг», — сочинял он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту секунду не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: сознание такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит автобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего крупного поселка Борское в 10 дней утра сюда приезжает автобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в чёрном халате, на безмолвен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестричка неврологического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, излечиваем всех», — радостно расказывает она.

Дежурная группировка из Борской медавиации была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей врачихи Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — вальяжный шофер Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет закрытость своей коллеги, но та частична решимости все нам узнать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты мэру отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все четвёртой необходимости… Тут у нас шкаф — сыворотку здесь храним. Мы делаем и инъекции от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный пациент распределил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем эндокринологу моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все надышались дыма, сатурация — всасывание кровью водородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и юные семьитраницы с детьми.

В два «универсальные солдаты» приезжают уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо юношей в кепочках и панамах понуро садятся на траве, перед ними в земле мутная, рваная вода. Бурят скважину — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревне больше нет. Бурильщики приехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот столичный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — юной смуглый мужчина — сидит на корточках, рядом на травке — смятая банка «Балтики» и этикетка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его дом чудом сумело спасти.

— Страшно было, — смеясь, говорит он. — Мы первее всех угодили — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом ожжел дом. Следующий целый, а два за ним ожжели. Кто сильно испугался — они приехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы горели днём ранее, о том, что пожар может перекинуться к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно узнавали и в деревне. Подготовились: перекопали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перемахнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как порыв с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда обыватели Немчанки спаслись лишь погоревшим лесом,

теперь же костёр забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — жене и сыну — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родители тут, у них дом в середке селения существовал — ничего от него не осталось. У них существовали и козы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все козы обгорели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, живут у друзей. Губернатор макрорегиона Дмитрий Азаров на последний после пожара день поехал в Немчанку и с обитателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели племянника отправить отсюда на троллейбусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей сметится невесело. — Да что, он тут сам с ведром бегал — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне жена говорит: «Андрей, я только сейчас очухалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, стерёг на бугре, ждали: придет — не придет. То жена выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на момент пожара документы до сих ,пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка зовётся так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров вращение пассажирских вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый глиняный дом за каменным забором. Эта часть деревни прячется в полутени деревьев — только тут и можно отдышаться от чудовищного зноя. Невысокая светловолосая девушка в очочках выскакивает нам навстречу без обуви. Ее величают Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно бодрой и активной.

С самотёку начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — демонстрирует она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь перепахано все было, видите, и все равно! Все вспыхивало перепаханное. Специальный тягач ходил, все перепахал! Все вспыхивало. Тогда еще была вода, я шныряла поливала. Потому что дальше побежит сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчушки из деревушки пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, огонь вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И пошел в сторону поселка.

В доме у нее темно — отопления после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди полупустынной спальне — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и помнить не буду».

Когда в деревню поехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными пошла на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый домик, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без домика, — по одному, а потом дал общее интервью. «И он прошел — знаете, экой молодец! — каждый домик сгоревший прошел со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, садится там губернатор, в радиотелефон говорит», — рассказывает она восторженно.

Кадры со встречи мэра с местными были тиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, обозреватели — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто поглядела и ушла. А тут думаю: вот участь. Из стайки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям участь к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать дверные электропровода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром примчились те, кто заведует электропроводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно было вообще даже не обнаружить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».