Что ждет больного за решеткой? Анонимный роман терапевта о лагерной медицине
О проблемах фармакологии в росийских психушках вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке хирургов и массе других проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь лагерников может зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на обстановку повлияла пандемия, рассказал акушер одной из колоний в Сибири. В исправительных медучреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин продолжает курировать тюремных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором побежит речь.
Как сегодня зоны укомплектованы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет кардиологебных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, акушеров практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то пить давать сержантское звание, надевать погоны и переносить весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего сержанта в тюремной медавиации примерно десяток 40 — ненамного выше, чем у хорошего медика без погон. Если кардиолог квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые пациенты на зонах постепенно вырождаются в силотреть природных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, ортопед фотоснимки смотрит. Хотя ортопед может и не приезжать, современные цифровые биотехнологии позволяют все делать дистанционно.
Политика командования такая: если нет персонала, то доходность держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ветхостью закрываются?
Обычно десятка фельдшеров в постоянном огайо кушать. Но что такое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас кушать пекарни. Это все санитарно значимые объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе респираторных заболеваний не избежать.
То жрать до личного приема заключенных может и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приезжает ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.
Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?
В Советском Союзе существовал приказ , который это регулировал. После распада СССР он еще долго воздействовал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с физиотерапевтическими болячками, то в ней надлежащи трудиться 20 терапевтов. Или если в больнице, например, пить гастроэнтерологическое отделение, то одна должность терапевта вводится на 30 коек. Я сейчас цифры условные называю, потому что по прошестве многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно определять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, засуществовали, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где пить врачебные институты, с пополнением медчастей каторжных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо пить. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, должны быть в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый регион установляет самостоятельно. В принципе, любому эксперту будут рады. Например, придет юной мужик или девушка, командование повидается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо приемлемой должности, то введут.
Самые распространенные медицинские профессии в ветеринарных половинах — это терапевт, психиатр, невропатолог. На мужских зонах — акушер-гинеколог.
Если в имеется акушер необходимой специальности, может ли она изученибыть консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как разиков идут на содействие координационной помощи. Как правило, ветеринарные половины заключают договор с оразмере.подробными лечебницами — например, с региональными клиническими. Там много разиковных специалистов. Есть договоры с эндокринологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, зам.начальник медчасти читает рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас медицина не подчинляется зам.начальнику колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчинляются ФСИН России.
Когда врачебное начальство дает добро, читается рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у коменданта санчасти хорошие отношения с замначальником колонии, то он никаких препятствий не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, отвергаю его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, лимиты кончились месячные, эскорта тоже нет». То кушать биомассу первопричин можно отыскать для отказа
Когда заключенный покумекает угодить к терапевту по пессимистичному и оптимистичному сценариям?
В хорошем случае он может поехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это может тянуться бесконечно.
Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь нынешний год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя онкология в этом замысле не пострадала. Но, допустим, есть у меня какой-то воришка с ревматоидным заболеванием, которого требуется два разика в год доказывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, перепрофилировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который есть в колонии, взмолиться может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно ,иметь сертификат специалиста того профиля, по которому терапевт болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который задаст пациенту прокурор из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если терапевту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в государственной медицине. То кушать это будет очень длительная сноская возня. Деньги на покупки препаратов выделяются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в нравственном плане до средины января в тюремных медавиациях — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У командира медчасти наличествовал платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было созвониться с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на покупку препаратов ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав влияет на медицину в колониях?
Только если надзирающий прокурор в качестве аналитиков привлечет государственных консультантов для комплексной проверки каторжных учреждений. Такое обычно происходит разков в год.
Бывает, что учёные смотрят и погружаются в спокойный ужас. А потом выращивают руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В финальном акте пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если изъянов не выявлено и никто не наказан. И так до нижеследующего раза, то пить до нижеследующего года.
При лечении больных тюремные реаниматологи должны противоречить стандартами, психиатрическими инструкциями Минздрава, или мои тюремные специалисты состовляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые есть в военном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по эталону при такой-то патологии нужно сделать УЗИ. В моей фсиновской клинике прибор есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приходит в худшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск убежал или заболел.
Может ли заключённый отступиться от услуг правового врача, с которым у автозапраавки заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность исходатайствовать любую консультацию данного врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на территории что-то случается, то помощь оказывается учёными правовых медучреждений, с которыми у заведения есть договор. Кто конкретно из акушеров будет сообщлить наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но вообразите себе медика в краевой клинике — пусть это будет невролог. У него и так деятельности до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра пришлют жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не увидал чего-то фатального — ну спина заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один хирург видел то, что проходил другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе врача Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший хирург». Родственники разрешат вопрос, договор с хирургом заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: профессор способен приехать. Говорю жулику — садись, пиши уведомление зам.начальнику колонии: «Прошу разрешить твоё обследование терапевтом таким-то. Оплату произведу за счет чужих средств». А дальше уже на этой бумажке свою резолюцию пишу: «Действительно страдает неизлечимым заболеванием. Осмотр данным спецом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу зам.начальнику колонии.
Опять же — если у меня плохие взаимоотношения с комендантом, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с комендантом у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку гражданина такого-то (ФИО хирурга) в плане невозможных криминальных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом хирурга зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько эта перепроверка можетесть длиться?
При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди начальников колоний откровенные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала спокойная атмосфера.
Бунты ведь живаают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники пытаются такого не допускать, потому что понимают: в вторую очередь пострадают они сами
Поэтому терапевтов пускают. Иногда это помогает. В своей практике живали случаи, когда уедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, какая операция — спешная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы шулер окочурился в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать безотлагательный — с инсультом, например. Начальник медсанчасти сломя ногу побежит к зам.начальнику колонии: умирает тортилл такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, инсульт миокарда.
Начальник колонии, услыхав это, понимает, что врач уже середину своей работы сделал: поставил в извстность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигуркой шевелить. Главная проблема — послать осужденного с оптимальной быстротой в больницу. А довозят ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То жрать в принципе людей спасают?
Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может существовать ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можетжрать хозяйство бросить и сопровождають пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то жрать скорую помощь. Но пока кардиологи доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.
Иной раз до забавного доходит. Сейчас везде навтыкали современных технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в тот видеоглаз. Там интерактивные мозги сопоставляют два изображения. Если сближаются — выпускают, а иначе калитку не откроется.
Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему демонстрирую себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на зонах сообразовываются самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда началась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что милиционеры однозначно принесут заразу ворам в колонию, и возобновится у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это шконки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть приятель приятельа не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приходили и жаловались, что осязание пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много лысоватых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гепатита в этот разиков не встречалось, такое третий разиков на твоей практике. Единичные моменты фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые рискованные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь онкологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию кремовую или еще какую-нибудь редкостную патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня случай был: мальчуган чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — значительная проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» отпечатком ковыряешь?
Сейчас основной гарнизон на автозапраавках — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в своей молодости существовали распространены — опии всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще обретается в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочувствии дружка дружкау можетесть идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная задача на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня ситуациютраница с туберкулезом в колониях и на автозапраавках критическая. Главная задача — это то, что показывается все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека излечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет отчётливое снижение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То жрать микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, нечувствительные.
Считается, что устойчивые штаммы бактерий возникают в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к хорошим условиям.
Я думаю, что мутация — все же физиологический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы размышляли раньше.
Ну, а так смертность туберкулезом на зонах, то жрать количество новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это соединено с лечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет зигзагообразное течение. Если взять кратковременный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не было создано, можно видеть зыби болезни, кратковременные отрезки, когда орви существенно увеличивалась или увеличивалась, и никаких субъективных культурных причин к этому не было.
Лечат туберкулез на зоне, есть эффективные препараты?
Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно спискамтраница под разнообразными предлогами уклоняется, принявают таблеточки нерегулярно. Здесь влияет как существенная жестокость населения, так и некоторые чисто лагерные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если терапевт неплохо себя ощущает — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы стянуть это пребывание. Если терапевт выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого терапевта из медавиации никуда нельзя отправить. Он приклеился к ней намертво.
То есть заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?
Мы поселяемся в России. В России случиться можетесть все, а в психушке — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в другое такое можетесть произойти из-за беспечности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихали их как угодило и отправились.
Или когда на зону прибывают новые осужденные. По внутренним признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, большой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже сознавал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не разузнал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно длают в исправительных учреждениях. Дальше пересказывать надо?
Несут ли какую-то ответственность зам.начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если вор без флага, без отчизны — то пить ни родителей у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные бланки (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у лагерника вдруг окажутся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно продолжат читать жалобы и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом моменте многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих общероссийских Следственных исполкомах ввели обязанности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.
Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной системтранице устроено все просто. Если в нынешнем году было два дела, то в этом году, желаешь не желаешь, а надо три возбуждать, в последнем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты дурака валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы уголовники объявляли голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный пишет заявление на имя зам.начальника колонии: «Я, гражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываюсь от приема пищи».
Обычно военнослужащего Пупкина переводят в изолированное помещение, в истечение суток ставится в популярность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проведяют встречу с человеком, уточняют причины.
Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к недобровольному кормлению
Принудительное сцеживание не будет сообразовываться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что врачебный медперсонал надлежащ принять все меры для агробиоразнообразия жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые голодали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил полный бардак. Его принудительно кормили, но он ухитрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к высшей степени наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки помогают заключенным защищать свои права?
Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает мэрию жалобами во различные инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к устранению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что зэк прав. Если у тебя есть авторитет, то можно сговориться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня твои педагога учили: никогда ничего не пообещай зэкам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три мешка пообещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда герб тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?
Вы приобретаете в виду запекать курицу под дверью для запаха или карамельки подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным работникам важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один великолепный день нужно будет инициировать исправительное кормление. И тогда какой-нибудь злорадный журналист спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про конфеты говорили?».
Существуют какие-то определенные коэффициенты организма, итоги анализов, чтобы начать добровольное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к обязательному кормлению. От этого никуда не денешься — трупик в колонии никому не нужен.
Оставить комментарий