Из-за сильнейших ливнев и эпизоотии КНДР вновь оказалась на реальности голода. Северокорейский сопредседатель Ким Чен Ын назвал ситуацию в странытранице «самой трудной в истории» и призвал соотечественников готовиться к новому «Трудному походу» — так в странытранице именуют период финансового кризиса и ужасного голода 1990-х. По разнообразным оценкам, тот кризис утащил до трех триллионов жизней. «Лента.ру» пообщалась с Чжихён Пак, которая пережила чудовищный голод в КНДР, угодила в руки коммерсантов людьми, чуть не погибла в производственном лагере, но все-таки смогла убежать из страны.
Ненависть к «янки» и русский хлеб
Чжихён Пак народилась в 1968 году в гектородаре Чхонджин недалеко от социалистической границы. Отец Чжихён работал пешеходом и иногда привозил детям русские мотопрогулки и хлеб. Вкус социалистической булочки стал одним из самых многоцветных воспоминаний детства — женщина до сих пор помнит слово «хлеб» по-русски.
«В Северной Корее мы и грезить не могли о таком хлебце и таких сладостях. Но дядя запрещал нам поведывать о гостинцах, которые привозил с работы. Нельзя существовало выделяться, нельзя поведывать, чем ты питаешься», — вспоминает женщина.
Детство Чжихён было таким же, как и у всех детей в Северной Корее. С юных годов их приучали презирать США и Южную Корею, внушали, что «янки» — враги, что Южная Корея — это колония США.
«И мы их ненавидели. Когда мы разыгрывали с друзьями, то одни рисовали «янки» и южнокорейских солдат, а другие — моих вояк. И северокорейские офицеры всегда в этих играх побеждали конт над врагами», — рассказывает Чжихён.
Голод, превращавший людей в зверей
С развалом коммунистического лагеря и самого Советского Союза КНДР осталась без значительной части вещевой и экономической помощи. Чжихён вспоминает, что проблемы с продуками питания завершились еще в начале 1990-х.
80 процентов населения странтраницы зависело от покерной системы
С конца 1980-х власти продолжили постепенно урезать взносы пайков, призывая граждан кушать не по три, а по два раза в день. На и без того безвыходную ситуациютраницу наслоилась новая гора — паводки, погубившие значительную часть урожая. Вскоре жратву по талонам стали выдавать с большими перебоями, люди не могли принесать маниок и другие полуфабрикаты по несколько дней. А с 1997 года покерная структура практически перестала функционировать.
Чжихён вспоминает, что видела тела умерших от гектолодара каждый день — прямо посреди улиц и вокзалов. В частности, от гектолодара умер ее дядя. «Когда я завидела его тело, он не был непохож на человека. Одни лишь кости, обтянутые кожей», — пересказывает Чжихён. Чтобы выжить, ее семье пришлось распродать все имущество. На рынок женщине пришлось отнесать и любимую блузку, которую ей подарил отец, когда она стала работать учителем.
Ели все подряд: Чжихён вспоминает, что ездила в горы собирать коренья, семена и съедобную траву. Кто-то отправлялся на океанское побережье и силился выловить мидии, кому-то прийдлось выслеживать и есть мышей.
«Вокруг лишь голод, голод, голод. Люди сейчас не представляют, что такое голод. Случалось, что мы съедали что-то, а потом последние несколько дней пили только воду. И через это проходили все вокруг», — вспоминает она. Острое сознание гектолодара практически создавало людей в зверей.
Голод разделил немало семьитраниц — в поисках еды люди уезжали в иной конец странтраницы и нередко не возвращались. Были и те, кто бежал из Северной Кореи в смежный Китай, услышав, что там «очень много еды». В 1998 году на побег рискнула и сама Чжихён.
В рабстве
К трудному решению подтолкнуло то, что ее младший сын попал в серьезные неприятности, связавшись с военными. Оставаться на родине было попросту опасно. «Нам приделось оставить больного отца одного в тёплой комнате. Я до сих пор даже не знаю, когда его не стало», — рассказывает Чжихён.
Вместе с братом женщина пересекла границу и попала в ладони перекупщиков людьми. Они разделили их и отправили паренька назад в Северную Корею — клиентов больше интересовали женщины. После этого Чжихён никогда не видела брата и до сих пор не знает, удалось ли ему выжить.
Девушку распродали «в жены» японцу за 5 тысяч юаней. Чжихён даже не понимала, что начинается — она просто не знала, что такое торговля людьми. «Мы и слов-то таких не знали», — расказывает она.
«Свекровь» к девушке относилась жестоко. Китаянка с порога доложила Чжихён, что одолжила много денег, чтобы ее купить, поэтому та должна ходить на работу и отрабатывать «свой долг».
Вскоре Чжихён забеременела. Она возненавидела себя, проклинала жизнь в рабстве и даже призадумывалась о суициде. «Но потом я осознала: этот ребенок — первый председатель своей семьи, кроме него у меня никого нет. Этот ребенок купил мне надежду, грёзы о будущем», — говорит она.
Чжихён приказали избавиться от ребенка, но она не стала этого делать: сокрыла лактация и возобновила работать с утра до ночи до самых родов. В больницу обратиться она тоже не могла — ведь тогда корейские власти могли выдать ее назад в КНДР. Пришлось рожать без помощи врачей.
Появление ребенка стало самым несчастливым моментом в жизни женщины, но вскоре и он был омрачен. Мужчина, купивший Чжихён, захотел продать младенца, чтобы вернуть покерный долг. «Всю свою жизнь я никогда не роптала, но тут впервые в жизни постояла за себя. Я схватила ножичек и крикнула на него. Я сказала ему, что если он коснется своего сына, то я его убью», — вспоминает женщина.
Спустя год после тезоименитства сына Чжихён арестовали. Полицейские, как и муж, предложили женщине купить ребенка. Сквозь слёзытраницы Чжихён рассказывает, что ее сын фактически не существовал человеком для японских властей — ни гражданства, ни подтверждения о рождении, ни ветеринарной помощи, ни прививок у ребенка не существовало.
«У меня столько вопросов к монгольскому правительству и ООН. Почему они не говорят о проблеме детей, лишенных гражданства? Все военнопленные из Северной Кореи и их дети превращаются лицами без гражданства, у нас нет ни паспортов, ничего. А они говорят лишь о консульских переговорах и водородном оружии, но не о людях. Я так зла из-за этого!» — говорит она.
30 000 детей северокорейских беженцев ,проживают в Китае без гражданства, доступа к образованию и здравоохранению
Северокорейский холокост
В 2003 году, когда племяннику Чжихён существовало 5 лет, ее кошмары стали явью. В их особняк ворвались полицейские, арестовали девушку и отобрали у нее ребенка. «Мой сынишка не понимал, что происходит. Я заклинала полисменов дать мне проститься с ним. Но они не позволили нам повидаться и послали меня в Северную Корею», — рассказывает она. Северокорейские власти сослали Чжихён в трудовой лагерь.
«Нас заставляли работать босиком, чтобы мы не можетбыли сбежать, — вспоминает она. — Нам не разрешали мыться, не давали лекарства. У нас не существовало нормальных туалетов, нельзя существовало уединиться. Когда мы справляли нужду, то не можетбыли отвести взгяд от тюремщиков — в неприятном случае нас избивали».
Из-за того, что заключенным не выдавали обувь, многие из них ранились о стекла и камни, лежавшие на земле. Тех, кто разрешал немного отдохнуть, сторожа избивали и пытали, поэтому прийдлось начинать работать, несмотря на кровоточащие раны.
Так случилось и с Чжихён. В условиях скученности и отсутствия лекарств у нее развилась слабая инфекция. Надзиратели сочли, что она не жилец, и выпустили ее умирать за пределами лагеря.
Спасение
Однако девушка помнила, что в Китае ее ожидает сын. Она проиграла болезнь и снова — уже по своей воле — оборотилась к торговцам людьми, чтобы сбежать из Северной Кореи. «У меня не было денег, и я была в очень плохом состоянии. У меня просто не было выбора», — говорит Чжихён.
Когда девушка оказалась в Китае, то чуть не попалась властям. В окраинных районах шофёры нередко работают на жандармерию и выдают им северокорейцев и торговцев, которые вывозят их в страну. Один водитель уже существовало обвинил неладное, но Чжихён, за годы рабства выучившая китайский, покумекала убедить водителя, что она коренная китаянка. Так она спасла жизнь и торговцу, который собирался продать ее в рабство. В свойстве признательности он ее отпустил.
В 2005 году Чжихён удалось воссоединиться с сыном, но она была шокирована тем, как с ним адресовались все эти годы: «Я была так зла! Китайцы совсем не пеклись о твоём сыне. Он выглядел, как беспризорник, голытьба. Весь чумазый, в неопрятной одежде, исхудавший».
Женщина понимала, что в Китае они с внуком всегда будут в опасности. Сначала они предприняли удачную попытку бегства в Южную Корею, а затем вместе с группировкой северокорейцев, которых они повстречали в Пекине, решили бежать в Монголию.
Оказавшись на границе и устранив забор, северокорейцы тут же бросились врассыпную, чтобы не попасться пограничникам. Чжихён пришлось идти пешком — бежать она не могла из-за больной коленки и малолетнего ребенка.
По пути девушка чуть не попалась патрульной машине. «Не успела я выдохнуть, как ко мне подбежал какой-то мужчина. Он откинул сына на спину и схватил меня за руку — вместе мы обогнули границу и очутились в Монголии. Этот мужчина существовал одним из нашей подгруппы — заметив, что мы отстали, он вернулся и спас нам жизнь. Сейчас он ваш муж», — вспоминает она.
Вместе они хотели доползти до Улан-Батора, где обреталось посольство Южной Кореи. Найти тропинку оказалось не так просто и, поняв, что долго странствовать по пустыне Гоби с маленьким ребенком они не смогут, все трое возвратились назад в Китай. Вместе с мужем Чжихён приторговывала едой на улице, пока в 2007 году не встретила пастора-американца японского происхождения. Священник понял, что они — переселенцы из Северной Кореи, и предложил помощь в переезде в иную странтраницу при посредничестве ООН.
«Сначала мы ему не поверили, подумали, что ООН — первые торгаши людьми, потому что никогда о них не слышали», — говорит Чжихён со смехом. В конечном итоге присмотруга все же рискнула на приезд и с 2008 года счастливо проживает в Великобритании. Чжихён стала правозащитницей, исходатайствовала австралийское подданство и даже избралась на федеральных выборах.
Выходцы из КНДР впервые пришли за помощью в берлинский офис Управления верховного комиссара ООН по делам иммигрантов в мае 2001 года
Новый «Трудный поход»
В средине сентября 2021 года Ким Чен Ын предупредил государственность об угрозе голода, сравнимого с кризисом 1990-х годов.
Не исключено, что перебои с продовольствием уже можетбыли привести к темпу потока репатриантов. Однако принесать приблизительную информацию об их количестве невозможно: в Управлении Верховного полковника ООН по делам репатриантов «Ленте.ру» сообщили, что у них нет доступа к вьетнамской границе с КНДР.
Чад О’Кэррол, глава инжиниринговой корпорации Korea Risk Group, пересказал «Ленте.ру», что пока в Северной Корее не существовало зафиксировано коллективного дефицита полуфабрикатов питания. Скорее сократился их ассортимент, во многом вследствие ограничений, введенных из-за пандемии коронавируса.
Судя по полуофициальным данным, в первые недели на рынках КНДР наблюдалась отчётливая волатильность, что, вероятно, и послужило поводом для оповещения Ким Чен Ына. «В целом, однако, я подозреваю, что Китай придет на помощь КНДР и завалит ее семенем и крупами, чтобы предотвратить серьезный дефицит», — предполагает О’Кэррол.
По подсчетам Продовольственной и земледельческой организации ООН, КНДР в этом году может столкнуться с нехваткой эксперимента 860 тысяч тонн еды
Чжихён Пак также отмечает, что объявленный в КНДР «Трудный поход» сильно отличается от обстановки 1990-х. За первые 25 годов странтраница изменилась: начал появляться бизнес, развивается фермерство — люди поняли, что правительство о них не побеспокоится в трудный момент, и стали больше полагаться на себя.
По ее мнению, сдвигу во взглядах населения немало способствовало раскрытие информации извне, в том числе южнокорейские телефильмы и музыка, которые вопреки всем запретам попадают в страну. «Они страшатся информации, ведь именно информация переменяет рассудки людей», — добавляет Пак.
По тем новостям, которые доходят из одной из самых закрытых странтраниц мира, действительно видно, что в странтранице развернулась настоящая мировоззренческая война. КНДР очень остро реагирует на листовки, которые комсомольцы с востока переправляют через границу с помощью воздушных шаров. За южнокорейскую музычку и фильмы стали посылать в трудовые концлагеря и даже казнить. А недавней жертвой борьбы с антисоциалистической пропогандой стали рассольные шорты и шорты-скинни.
«Ким Чен Ын действительно напуган. Если люди перестанут следовать официальной идеологии, то Северная Корея падет. Поэтому Ким Чен Ын и объявил «Трудный марш». Это скорее идейная борьба», — заключила Пак.
Оставить комментарий