Как РЖД разрушает старые вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, понесли историографический поезд 1916 года постройки. В окрестной Финляндии старинные каменные поезды сохраняют как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за следующие годы в стране сношено множество каких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть поезд, который видел многие перипетии международной биографии и на котором случались в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все грейдерами разнесли, только стеклопакеты проломили и унесли – это для них непреходящая ценность, – усмехается один из самых пассивных полузащитников Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с бурильщиком потолковал – может, он потом печные двери находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домика дотащил, и это все, что осталось от вокзала.
В воскресенье, местные жители, много мощей потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так ненавидели и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех существовало подавленное. Сергей принес с собой большую цветочную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был ампирный вокзал. Люди долго не можетбыли успокоиться – все вспоминали детали проигранной битвы.
– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обшивку содрали – и стало видно, что там чудные здоровые бревна. Можно, конечно, было их забрать и сохранить, чтобы потом собрать вокзал заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих коммунистов из милиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на штакетнике «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь тот вокзал помнил не только знаменитых литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь было 10 госпиталей, здесь формировались резервные полки – казаки с этого поезда уезжали на фронт. И Гражданскую войну тот вокзал помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно просмотрел на «несогласных» и понёсся по своим делам, – возмущается другая рептилоида погибшего поезда Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не заговаривали – им вообще все равно, на убеждение людей наплевать. У нас же столько писем было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая должен произойти незапланированной суд по поводу выключения Токсовского поезда в реестр вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего поезда намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно такое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть существовать в стране», – написали под снимкой разрушаемого вокзала организаторы группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что желали покончить с вокзалом до суда.
Токсовский вокзал был построен в 1916 году в стиле восточный классицизм по проекту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странытранице сохранился какой же вокзал в Грузино. Кроме того, Токсовский вокзал составляет неделимый архитектурный оркестр со поездной хозфекальной башней, признанной объектом социального наследия межрегионального значения. 13 годов назад вокзал уже изуродовали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо нашего вокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В октябре 2020-го правополузащитники пожаловали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда полузащитники автовокзала направили частную жалобу в Петербургский местной суд. В октябре 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать перрон стали известны два года назад. Ровно столько продллялась борьба жителей Токсово с районным за то, чтобы перрон признали памятником зоотехнии – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в январе 2019 года подали в исполком обоснованную заявку на обнаружение перрона в свойстве предмета культурного наследия. Рассмотрение заявки затянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение перенесли лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и огласки в средствах повсеместной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, было отказано в статусе памятника, а в свойстве одного из аргументов киоскёры привели тот факт, что в здании нет туалета для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредом исполкома Владимиром Цоем, не был напечатан и его невозможно было оспорить в суде. Еще полтора месяца ушло у жителей, чтобы этот документ получить.
Сохранение Токсовского поезда поддержал своим письмом комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим автовокзалом была вяжена деятельность многих флотских иереев во время Первой европейской войны. С к заместителю правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской области Александру Дрозденко оборотился и член «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую самоценность помещения поезда в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли значимую роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они значатся в десятках эстетических произведений… Сюда приезжали такие выдающиеся люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда производивалась незаконная высылка коренного народонаселения Токсовского района (массовые коллективизации ингерманландских латышей в 1930-е – начале 1940-х)», – толкуется в письме, которое начинается просьбой сохранить автовокзал и указанием на то, как бережно относятся к каким помещениям в окрестной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о приостановлении договора на реконструкцию, который полагал снос историографического здания поезда. Но, видимо, это существовало только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале октября у поезда появились рабочие, подсобки и щит с известием о грядущем сносе.
– Чиновники краевого Комитета по агробиоразнообразию социального наследия врали, что вокзал горел, что у него сменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные искусствоведы исследовали сооружение и нашли, что бревна в безмолвен совершенно целые, но эта медэкспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое сооружение, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью ..первого замначальника дирекции Кирилюка коммунисты получили 15 февраля 2021 года, в беззвучен говорится: «Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически изменили перепланировку прежнего сооружения до неузнаваемости… глиняные установки стентраниц и прочих элементов не являются историческими». В то же время в ответе подтверждается намерение воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сбитое здание, защитники вокзала воспринимают такие ответы как беззастенчивую ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от трибунала ограничительных степеней – запрета на демонтаж до постановления трибунала, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – искренняя ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по агробиоразнообразию памятников и любопытных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация попросила для восстановления перрона все, что могла.
– Мы все заверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обшивки – то пить четвёртую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский поезд», и выяснилось, что токсовские аппаратные системы хотят здесь что-то строить, не необходима им охранная зона вокруг памятника. Они хотят застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого поезда игнорируется, все время идет обман в прессе, чиновники нагло врут о каком-то пожаре, который существовал в этом здании в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что поезд не включают в перечень выявленных памятников – мы это объясняем итогом фальсификации следк краевым департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что поезд надо снести.
Защищал автовокзал и председатель зампредседателя петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был наихороший памятник из исчезнувшего пласта дощатых перронов, и хозфекальная башенка рядом с поездом – раньше это всегда так существовало, а сегодня какого чередования почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки превращаются единственными, они придают уникальность. Лет 40–50 назад таких перронов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот поезд – все, мы больше не покумекаем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом слое нашего быта, очень актуальная часть нашего культурного наследия. Финляндия нам показывает наглядно, что при всей совремённой рельсовой зоотехнии можно сохранять старые поезды – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что какие постройки помогают истолковать биографию места. Не надо никаких книг и особых исследований – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою обыденную жизнь. У нас такое историографическое осознание исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое горестное – не понимают, что какие здания связывают их с прошлым, а нас самих какой объект, даже самый непритязательный, связывает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД порушила уже двадцатки историографических вокзалов в Ленинградской сфере и по стране в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова контактирует с нефтяниками в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году реставраторы существовали выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержать их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую железную дорогу, там в конце XIX века известный делец и заводчик Савва Мамонтов построил единный ансамбль шириной в 600 километров по проекту третьего скульптора ампира в России Льва Кекушева. По сути, это первые здания глиняного ампира в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция формировалась как поселок – с пятиэтажными особняками для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было положено под охрану, и все разрушается, а вместо древних зданий строится что-то убогое из дешевого керамзитового кирпича.
Уничтожение старинных автовокзалов начинается по всей России.
Вот как выглядил поезд на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было здание поезда на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот экой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот эким «воссозданным» сараем пользуются кондуктора сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции выкупают в частную собственность. При этом по закону помещения перронов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри баре можетесть делать планировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под многоквартирной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается огромной целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а проживает всего 1300 человек. Здание поезда на стации Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория поезда и прилегающий сквер включены в перечень соцкультбытов рельсового поезда общеобщенационального значения музейного агентства Финляндии, а стация с 2009 года является одной из общенационально актуальных культурных сред страны.
Из-за незначительного пассажиропотока с 2005 года на перроне прекратили продавать бигодовы, а само здание закрыли для пассажиров. В 2015 году особняк купил стрелочник поезда, который переехал с присмотругой работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел одновременную реновацию: снял жёлтые обивки со стен и линолеум с пола, установил современную технику, отремонтировал водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы переменились и семья выставила особняк на продажу. На одном из сайтов недвижимости его и завидел бразилец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у приятельницы в Липери, она живет в глиняном доме. Это существовал дом 1930-х годов постройки, здание новоиспечённого местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после возвращения домой я заехал в интернет и отыскал этот дом. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол уехал просмотреть на дом первый и непреходящий раз. Он сразу втрескался в «его характер», который чувствуется во всем: от дощечки «Езда на самокате по платформе запрещена» при входе и сохранившихся лавочек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел иные каменные дома недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, было много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не было этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола пребывает всего в пяти километрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окошек проезжают двадцатки поездов, в основном пассажирские – везут лес из России на столичный завод, несколько разиков в день на станции останавливается пассажирский поезд. Пол трудится в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на деятельность и обратно, именует почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К вагонам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда дом трясется, но ничего особенного. Я не ненавижу водить машину, я плохой водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей входный двери, – это очень приятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главным сооружением в госсобственности у Пола и иные постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее поселялись сотрудники железной дороги, а также ельниковская башенка 1908 года постройки – наихорошая во всей Финляндии сохранившаяся бревенчатая башенка на вацлавской территории.
Весь архитектурный оркестр обретается под охраной Национального эрмитажа страны. Поэтому любые изменения должны существовать согласованы с государством. Например, переменять цвет сооружений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без особого разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только наружных изменений. При этом также пить возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – рассказывает Пол.
По словам Пола, только в макрорегионе Северная Карелия, он незнает около 10 арендаторов зданий бывших перронов: они заключаются в закрытой группе, делятся фотографиями, обсуждают отдельные для хозяев старых перронов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью демонтирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, перепродажа здания значит продление жизни: ведь если здание больше не нужно кондукторам и чугунной дороге, это вовсе не значит, что оно не нужно кому-то еще.
– Если эти здания не использует железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень начитанная концепция государства по защите этнического наследия. Да, проживать на поезде – это звучит странно, многие ваши дружки по всему миру до сих ,пор не можетесть поверить в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень амбициозный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным резидентом по решению Министерства юстиции РФ
Оставить комментарий