Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители укоряют в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 сентября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по бесплатным путевкам. Подробности этой катастрофы потрясли страну — 47 беззащитных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди колоссального штормящего озера. К кончины первоклассников привела ,целая вереница преступных постановлений взрослых. Изнурительные суды вьются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере особый корреспондент побеседовал с выжившими и семьитраницами тех, кто не смог пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочел соглашение о смертитраницы твоего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях десятилетней давности, он едва подавляет эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в кишечнике водички нет. О эком тогда утоплении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом следователя примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех других погибших на Сямозере, случилось то, что величают влажным вскрытием — оно случается из-за стойкого спазма в горле. В каком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его достанут из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной гибели его сына было переохлаждение. «К случаю утраты переживания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно тот малыш Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службу «112», причем когда все еще существовали в лодках. В тот этап сотрудники провели учения, всего в 100 метрах от них.
«Им нужно существовало 20 минут, чтобы добежать до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по радиотелефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и погрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбины посреди объятого тайфуном громадного озера, где порыв и волны сбрасывали с них одежду. Тонули в воде, влажность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из участниц похода — двенадцатилетняя совершила чудовищное для своего возраста. Она разков за разковом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом та крохотная девчонка поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую подавленность и часы, проведенные в холодной воде, ей сумело проползти несколько километров до побережья и дотащиться до маленького выселка Кудама, в дом семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным обывателям спасать детей до отъезда специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не надлежаще было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, концлагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не разруливалось «проведение ребячьих специальных программ с походами». Однако тот документ не надевал необязательного характера.
Но были и иные убедительные причины, которые указывали на неспособность прогулки по озеру. В диаметре оно сравнимо с речным заливом, а в лагере при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 мая в районе Сямозера подготовлялись ливни и порыв с порывами до 20 метров в секундтраницу (72 километра в час). Однозначно это предвещало шторм.
Однако это не остановило ректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она воздала предписание вести детей из батальона «Поморы», позвонив из Москвы своему заместителю . Тот, будто сержант на войне, передал команду второкурсникам педколледжа и , которые проходили практику в концлагере в качестве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, занялись к проведению задания: взяли спасательные жилеты для дошкольников и стали надевать их на детей, удаваясь хоть как-то стянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их суждения никто не спрашивал. 17 сентября «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему сходы в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое подростков — в поролоновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд киноиллюстрировали однокурсница пединститута и учащаяся института культуры и исскуств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека был предпоследний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые дают судну ржавчину в экстренной ситуации, когда через корм начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь болота — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее безопасный в шторм резиновый рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся мощный ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ утратили управление
Рафт, на громадном ветерку скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро снесать ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управляться ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда правильных решений не окончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из шлюпок и знавший о задаче с нештатными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — узнал “Ленте.ру” его юрист . — В силотреть возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не мог должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» заместитель ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не адресоваться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по телефонуту человека согласиться от избавления детей перед лицом прямой угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов исследовал дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни иные работники концлагеря не вызвали спасателей? — изумляется Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, существуй что будет, я сяду на 9 лет, только бы не спровоцировать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номерок радиотелефона будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта аудиозапись стала подтверждением вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской больницы . Она даже не стала зарегистрировывать этот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы разогреть шлюпки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно отплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до возвращения водолазов на первый день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на стапеле надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в льдистой воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словечками мотивировывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в гибели двоих: ее сына Жени и девчушки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему внуку существовало 13 лет. Маленький и тщедушный ребенок. На нем был жилет 56 размера, — пересказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям плыть к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на шнурках жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в дальнейшем хейни совершать интенсивные действия», — так это живописала в трибунале руководитель .
«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девчонок потерял самосознание от страха. Дезориентация была полнейшая, — говорит «Ленте.ру» Романова. — А еще зыби сбрасывали с них одежду. Огромные зыби. Детей потом находили полуголыми»
По словечкам Романовой, вылезли из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову силилась взмолиться Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к бережку одна, пока не увидала двух девочек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не двигались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к бережку, сколько могла. Когда сохранялось около 500 сантиметров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что отплывёт сама, и та отпихивала вперед только Дашу. А потом окончилась и увидала, что Маши на плоскости нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу садануло авиавойной о камни, из-за чего девочка получила стойкие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове отыскались еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с песчаными ранашами получили многие дети, для некоторых они существовали уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как могли весь вечерок 18 июля и всю предыдущую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на бережку Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на болоте очень стойкая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный гренадер Андрей Севериков и работник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — ту серёжку островов столичные величают Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчёнки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с головами от обморожения случилось».
По словам Натальи, семнадцатилетний курсант нес самую маленькую девчонку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место работники МЧС сняли с архипелага тех ребят, кто был с Виноградовым, находили тела еще троих погибших. Еще одного мальчишку — Женю Романова — продолжали отыскивать на земле, под влагой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утречко начиналось с того, что я контролировала погоду в Карелии. Я помнила о девятибалльном предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 июля телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок пребывает в лагере», — вспоминает дочурка Жени.
даже мысли не допускала, что ректор лагеря позволит себе издать детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что фраза о какой-то случайной группке туристов, и уехала в больницу, где стоял ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот случай мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»
Романова не можетестьбыла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думаться об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она перечувствовала те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, побуждали ее кушать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета хуторского поселения Эссойла, на водое которого обретался лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на болото и запустил в водичку 14 упаковочных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На первый день внука нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но акушеры и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо оперативника с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы допросили ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит самоочевидный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» существовал создан в декабре 2007 года. Для него положили в аренду базу досуга «Лесная сказка» с четырьмя каменными спальными корпусами площадью 350 квадратных метров каждый, правительственным зданием с медблоком, гостиницей на десять четырёхместных номеров, отдельно стоящей кухни и крохотным пятизвёздочным домиком.
Еще у территории существовали свои лодочная станция, новопесчаный пляж, игорные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс существовал рассчитан на использование 184 человек. Между тем в второй смене, которая длилась с 3 по 23 апреля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База досуга была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тревогу Андрей Ореханов. Попав на зону «парка-отеля», куда его не хотели пропускать местные сотрудники, он узрел туристские палатки, в том большинстве большие, в которых лежали трехъярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, отогрелись дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не сыскалось места и в тех палатках, размещалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 сентября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас прислали на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить заглавие острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось специальной туристской тематикой отдыха. Лагерь даже ,имел специфическое заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно отыскать положительные комментарии, в которых подробно разрисованы проблеммы лагеря.
«Царит безусловный хаос (если не использовать более приблизительное бранное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для такого количества ничего не существовало готово, предыдущие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — говорит пользователь под дэном LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо усаживаются в своих палатках, либо где-то покуривают. Дети покуривают непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая бачки на каменный накатник (!) Ночью у одной из школьниц вспыхнул прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же донесении пелось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После катастрофы в 2016 году под следствие в Карелии попали замдиректора концлагеря Елена Решетова, ее председатель Вадим Виноградов, числившиеся тренерами студенты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, лекарь Ирина Щербакова, глава федерального ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая ответственности куратора этого ведения .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и начальник ведения по организации деятельности с присмотругами Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их должно быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — пересказывает Валентина Романова. — Там должно было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить последнее тысячелетие руководителей специализироваться своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за обеспечение услуг, не отвечающих требованиям охраны (часть 3 статейки 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: эким бодрым ее ребенок отправился в лагерь, и эким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в мою выгоду даже, а в государственную», — дополнила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 полмиллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в июле 2017 года к трем годам лишения свободуи в колонии-поселении по статейке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочки не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре рубля рублей в свойстве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дядя дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все документы о должности «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не способен по тем или другим причинам говорить закрытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера должности такси какого-нибудь», — философствует Заслонов.
По его словам, главная проблема существовала именно в том, что отец позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон переадресовали человеку, который существовал занят какими-то своими делами.
«Люди исходатайствовали госбюджет на то, чтобы создать должность по приему звонков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен брат Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за функции приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов приезжал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь существовал также против того, чтобы протягивать к Щербаковой или ее лечебнице государственные иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — уверял Заслонов иных потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что собрания все время отсрочивают ввиду дисквалификации свидетелей. Он предполагает, что из-за разрастания процесса столичные кухарки можетесть избежать отбывания по течении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его сравнивали по двум статьям: об оказании услуг, не отвечавшим условиям безопасности (статья 238) и об оставлении в опасности (статья 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную апелляцию в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — кассационную апелляцию, и трибунал вновь оставил в силе обвинительный приговор. После чего они оборотились в Верховный трибунал России, и там уже разрешили вернуть дело на ,новое рассмотрение в трибунале ..первой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.
Сейчас слушание пребывает на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются свидетельства вины и непричастности Круподерщикова. Позиция защиты состоит в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответственного образования. Он существовал студентом, который пролетал в лагере практику. Его почему-то возвели в чин курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — пересказывает адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы прикрикнуть лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот хорошист и бездарь, — чтобы ему поставили закорючку о практике и чтобы скопать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном суде Карелии завершится новое расследование в отношении недавно оправданных судом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с гибелью детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всяческие “чудеса” в лагере, то все могло существовать по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — заверена Романова.
Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 июля 2017 года, сотрудники МЧС возложали букет на озеро и поднялся шторм. Их подлодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину сразила примитивная мысль.
«Вы же понимаете сущность своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем местным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась скромной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что хотела скопать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то отыскался бы другой человек, так как ректор концлагеря был лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не понимала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с катастрофой на озере. После возвращения в Москву ей предстояло долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связитраница не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь сбираются родственники погибших, девчонка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабушка — когда детям было по 6 лет, их бабушка оказалась прикована к кровати после инсульта.
Окончив девять классов, девчушка хотела переветься в лицей МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она двинулась в педагогический лицей, чтобы стать преподавателем физиологической ментальности для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на третьей курс. Она по-прежнему специализируется плаванием, играет в хоккей и пионербол.
«У нас ОБЖ есть в колледже, и последнюю тему про воду студент рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не желал меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребятки лазят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девушка отказалась снова усесться в лодку. Просто не могла. В результате один вратарь сохранялся с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что получайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит собеседница «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее становится переживать смерть детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами разговаривали друг с приятелем по телефону.
«Мой племянник и еще четверо девчат валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы прибываем вместе, любезничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, пришлёшь цветы, конфеты, игрушки», — пересказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.
У Валентины кушать портрет Жени, с которым она раскланивается и общается каждый день. И каждый год она ездит на Сямозеро, где в двух метрах от Кудамы установлены памятные камушек и крест. Построена часовня.
Еще Романова пытается вместе с мамой иного погибшего ребенка — — мотаться в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого приезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой начинается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 апреля 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже наркологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я стараюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу спровоцировать скорую, нюхнуть нашатырь, выпить таблетку, а у него такой невозможности не существовало».
Все эти годы Валентина подсаждёт себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз просит прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же требует «Ленту.ру» передать свое обращение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, особые промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из домика выпускать. Конечно, ребенок надлежащ сформировывать кругозор, укреплять мускулатуры и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим стоят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерке совершенное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло информирование от МЧС”.
Особенно нужно уклоняться ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то олигархи потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».
Оставить комментарий